Старый voinaimir1 князь voinaimir1 неторопливо voinaimir1 одевался voinaimir1 в voinaimir1 кабинете, voinaimir1 хмурясь voinaimir1 и voinaimir1 обдумывая voinaimir1 то, voinaimir1 что voinaimir1 ему voinaimir1 делать. voinaimir1 Приезд voinaimir1 этих voinaimir1 гостей voinaimir1 сердил voinaimir1 его. voinaimir1 "Что voinaimir1 мне voinaimir1 князь voinaimir1 Василий voinaimir1 и voinaimir1 его voinaimir1 сынок? voinaimir1 Князь voinaimir1 Василий voinaimir1 хвастунишка, voinaimir1 пустой, voinaimir1 ну voinaimir1 и voinaimir1 сын voinaimir1 хорош voinaimir1 должен voinaimir1 быть", voinaimir1 ворчал voinaimir1 он voinaimir1 про voinaimir1 себя. voinaimir1 Его voinaimir1 сердило voinaimir1 то, voinaimir1 что voinaimir1 приезд voinaimir1 этих voinaimir1 гостей voinaimir1 поднимал voinaimir1 в voinaimir1 его voinaimir1 душе voinaimir1 нерешенный, voinaimir1 постоянно voinaimir1 заглушаемый voinaimir1 вопрос, voinaimir1 -- voinaimir1 вопрос, voinaimir1 насчет voinaimir1 которого voinaimir1 старый voinaimir1 князь voinaimir1 всегда voinaimir1 сам voinaimir1 себя voinaimir1 обманывал. voinaimir1 Вопрос voinaimir1 состоял в том, решится ли он когда-либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. "И к чему ей выходить замуж? -- думал он, -- наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!" Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем все откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. "Что ж, я не прочь, -- говорил сам себе князь, -- но пусть он будет стоить ее. Вот это-то мы и посмотрим".

-- Это-то мы и посмотрим, -- проговорил он вслух. -- Это-то мы и посмотрим.

И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. "Убралась, как дура! -- подумал он, злобно взглянув на дочь. -- Стыда нет: а он ее и знать не хочет!"

Он подошел к князю Василью.

-- Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.

-- Для мила дружка семь верст не околица, -- заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. -- Вот мой второй, прошу любить и жаловать.

Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. -- Молодец, молодец! -- сказал он, -- ну, поди поцелуй, -- и он подставил ему щеку.

Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно-спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.

Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.

-- Так уж из Потсдама пишут? -- повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.

-- Это ты для гостей так убралась, а? -- сказал он. -- Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по-новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.

-- Это я, mon pиre, виновата, -- краснея, заступилась маленькая княгиня.

-- Вам полная воля-с, -- сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, -- а ей уродовать себя нечего -- и так дурна.

И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.

-- Напротив, эта прическа очень идет княжне, -- сказал князь Василий.

-- Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? -- сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, -- поди сюда, поговорим, познакомимся.

"Вот когда начинается потеха", подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.

-- Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? -- спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.

-- Нет, я перешел в армию, -- отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.

-- А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?

-- Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? -- обратился Анатоль со смехом к отцу.

-- Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха-ха-ха! -- засмеялся князь Николай Андреевич.

И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.

-- Ну, ступай, -- сказал он Анатолю.

Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.

-- Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? -- обратился старый князь к князю Василью.

-- Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.

-- Да, нынче все другое, все по-новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.

Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.

Князь Василий, оставшись один-на-один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.

-- Что ж ты думаешь, -- сердито сказал старый князь, -- что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! -- проговорил он сердито. -- Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: все открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. -- Князь фыркнул.

-- Пускай выходит, мне все равно, -- закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.

-- Я вам прямо скажу, -- сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. -- Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.

-- Ну, ну, хорошо, увидим.

Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.

Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало все ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.

"Но не слишком ли я холодна с ним? -- думала княжна Марья. -- Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен".

И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. "La pauvre fille! Elle est diablement laide", думал про нее Анатоль.

M-lle Bourienne, взведенная тоже