В voinaimir1 ту voinaimir1 минуту voinaimir1 как voinaimir1 кавалергарды, voinaimir1 миновав voinaimir1 его, voinaimir1 скрылись voinaimir1 в voinaimir1 дыму, voinaimir1 Ростов voinaimir1 колебался, voinaimir1 скакать voinaimir1 ли voinaimir1 ему voinaimir1 за voinaimir1 ними voinaimir1 или voinaimir1 ехать voinaimir1 туда, voinaimir1 куда voinaimir1 ему voinaimir1 нужно voinaimir1 было. voinaimir1 Это voinaimir1 была voinaimir1 та voinaimir1 блестящая voinaimir1 атака voinaimir1 кавалергардов, voinaimir1 которой voinaimir1 удивлялись voinaimir1 сами voinaimir1 французы. voinaimir1 Ростову voinaimir1 страшно voinaimir1 было voinaimir1 слышать voinaimir1 потом, voinaimir1 что voinaimir1 из voinaimir1 всей voinaimir1 этой массы огромных красавцев-людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей-юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
"Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!" подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров -- неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
-- Ростов!
-- Что? -- откликнулся он, не узнавая Бориса.
-- Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! -- сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
-- Вот как! -- сказал он. -- Ну что?
-- Отбили! -- оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. -- Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
-- Ты куда? -- спросил Борис.
-- К его величеству с поручением.
-- Вот он! -- сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что-то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
-- Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, -- сказал Ростов и тронул было лошадь.
-- Граф, граф! -- кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, -- граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что-то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
"Что это может быть? -- подумал Ростов. -- Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, -- подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. -- Что бы это ни было, однако, -- подумал он, -- теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели все погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе".
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось все более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
-- Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? -- спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
-- А чорт их знает? Всех побил! Пропадай все! -- отвечали ему по-русски, по-немецки и по-чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
-- Бей немцев! -- кричал один.
-- А чорт их дери, -- изменников.
-- Zum Henker dièse Ruesen... -- что-то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
"Боже мой! что ж это такое? -- думал Ростов. -- И здесь, где всякую минуту государь может увидать их... Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, -- думал он. -- Только поскорее, поскорее проехать их!"
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Все это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
-- Где государь? где Кутузов? -- спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
-- Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! -- сказал Ростову солдат, смеясь чему-то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
-- Не может быть, -- сказал Ростов, -- верно, другой кто.
-- Сам я видел, -- сказал денщик с самоуверенной усмешкой. -- Уж мне-то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так-то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
-- Да вам кого нужно? -- спросил офицер. -- Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
-- Не убит, ранен, -- поправил другой офицер.
-- Да кто? Кутузов? -- спросил Ростов.
-- Не Кутузов, а как бишь его, -- ну, да все одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там все начальство собралось, -- сказал этот офицер, указывая