Князь voinaimir1 Ипполит voinaimir1 лежал voinaimir1 в voinaimir1 вольтеровском voinaimir1 кресле, voinaimir1 положив voinaimir1 ноги voinaimir1 через voinaimir1 ручку. voinaimir1 Он voinaimir1 засмеялся.
-- voinaimir1 Parlez-moi voinaimir1 de voinaimir1 ça, voinaimir1 -- voinaimir1 сказал voinaimir1 он.
-- voinaimir1 О, voinaimir1 Дон-Жуан! voinaimir1 О, voinaimir1 змея! voinaimir1 -- voinaimir1 послышались voinaimir1 голоса.
-- voinaimir1 Вы voinaimir1 не voinaimir1 знаете, voinaimir1 Болконский, voinaimir1 -- voinaimir1 обратился voinaimir1 Билибин voinaimir1 к voinaimir1 князю voinaimir1 Андрею, voinaimir1 -- voinaimir1 что voinaimir1 все voinaimir1 ужасы voinaimir1 французской voinaimir1 армии voinaimir1 (я voinaimir1 чуть voinaimir1 было voinaimir1 не voinaimir1 сказал voinaimir1 -- voinaimir1 русской voinaimir1 армии) voinaimir1 -- voinaimir1 ничто voinaimir1 в voinaimir1 сравнении voinaimir1 с тем, что наделал между женщинами этот человек.
-- La femme est la compagne de l'homme, -- произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
-- Нет, я должен вас угостить Курагиным, -- сказал Билибин тихо Болконскому. -- Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
-- Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, -- начал Ипполит, значительно оглядывая всех, -- sans exprimer... comme dans sa derienière note... vous comprenez... vous comprenez... et puis si sa Majesté l'Empereur ne déroge pas au principe de notre alliance...
-- Attendez, je n'ai pas fini... -- сказал он князю Андрею, хватая его за руку. -- Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non-intervention. Et... -- Он помолчал. -- On ne pourra pas imputer à la fin de non-recevoir notre dépêche du 28 novembre. Voilà comment tout cela finira.
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
-- Demosthènes, je te reconnais au caillou que tu as caché dans ta bouche d'or! -- сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
-- Ну вот что, господа, -- сказал Билибин, -- Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave , это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brünn. Вы возьмите на себя театр, я -- общество, вы, Ипполит, разумеется, -- женщин.
-- Надо ему показать Амели, прелесть! -- сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
-- Вообще этого кровожадного солдата, -- сказал Билибин, -- надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
-- Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, -- взглядывая на часы, сказал Болконский.
-- Куда?
-- К императору.
-- О! о! о!
-- Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, -- пocлшaлиcь голоса. -- Мы беремся за вас.
-- Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, -- сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
-- И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, -- улыбаясь отвечал Болконский.
-- Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть -- аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель-адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
-- Скажите, когда началось сражение? -- спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: "здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?" и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
-- В котором часу началось сражение? -- спросил император.
-- Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, -- сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
-- Сколько миль?
-- Откуда и докуда, ваше величество?
-- От Дюренштейна до Кремса?
-- Три с половиною мили, ваше величество.
-- Французы оставили левый берег?
-- Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
-- Достаточно ли фуража в Кремсе?
-- Фураж не был доставлен в том количестве...
Император перебил его.
-- В котором часу убит генерал Шмит?...
-- В семь часов, кажется.
-- В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель-адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии-Терезии З-й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией-Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и все утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
-- Что такое? -- спросил Болконский.
-- Ach, Erlaucht? -- сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. -- Wir ziehen noch weiter. Der Bösewicht ist schon wieder hinter uns her!
-- Что такое? Что? -- спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
-- Non, non, avouez que c'est charmant, -- говорил он, -- cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passé sans coup férir.
Князь Андрей ничего не понимал.
-- Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
-- Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
-- И не видали, что везде укладываются?
-- Не