с тою voinaimir1 же voinaimir1 радостною, voinaimir1 братскою voinaimir1 улыбкой, voinaimir1 какая voinaimir1 не voinaimir1 сходила voinaimir1 с voinaimir1 его voinaimir1 оживленного voinaimir1 лица. voinaimir1 -- voinaimir1 Hoch voinaimir1 Oestreicher! voinaimir1 Hoch voinaimir1 Russen! voinaimir1 Kaiser voinaimir1 Alexander voinaimir1 hoch! voinaimir1 -- voinaimir1 обратился voinaimir1 он voinaimir1 к voinaimir1 немцу, voinaimir1 повторяя voinaimir1 слова, voinaimir1 говоренные voinaimir1 часто voinaimir1 немцем-хозяином.
Немец voinaimir1 засмеялся, voinaimir1 вышел voinaimir1 совсем voinaimir1 из voinaimir1 двери voinaimir1 коровника, voinaimir1 сдернул
колпак voinaimir1 и, voinaimir1 взмахнув voinaimir1 им voinaimir1 над voinaimir1 головой, voinaimir1 закричал:
-- voinaimir1 Und voinaimir1 die ganze Welt hoch!
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: "Und Vivat die ganze Welt"! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись -- немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
-- Что барин? -- спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута-лакея Денисова.
-- С вечера не бывали. Верно, проигрались, -- отвечал Лаврушка. -- Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, -- сердитые придут. Кофею прикажете?
-- Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! -- сказал он, -- теперь беда. -- Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
-- Лавг'ушка, -- закричал он громко и сердито. -- Ну, снимай, болван!
-- Да я и так снимаю, -- отвечал голос Лаврушки.
-- А! ты уж встал, -- сказал Денисов, входя в комнату.
-- Давно, -- сказал Ростов, -- я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
-- Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! -- закричал Денисов, не выговаривая р. -- Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, 'начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
-- Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), -- растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. -- Можешь себе пг`едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
-- Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
-- Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
-- Эй, кто там? -- обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
-- Вахмистр! -- сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
-- Сквег'но, -- проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. -- Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, -- сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
-- А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! -- послышался голос Денисова из другой комнаты.
-- У кого? У Быкова, у крысы?... Я знал, -- сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что-то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
-- Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? -- спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
-- Я видел, вы нынче проехали...
-- Да ничего, конь добрый, -- отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. -- Припадать стала на левую переднюю... -- прибавил он. -- Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
-- Да, покажите пожалуйста, -- сказал Ростов.
-- Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
-- Так я велю привести лошадь, -- сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что-то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
-- Ох, не люблю молодца, -- сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: "И я тоже, да что же делать!" и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел все в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
"Бывают же такие противные лица", подумал Ростов, входя в комнату.
-- Что же, велели привести лошадь? -- сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
-- Велел.
-- Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
-- Нет еще. А вы куда?
-- Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, -- сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
-- Ей пишу, -- сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом все, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
-- Ты видишь ли, дг'уг, -- сказал он. -- Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa... а полюбил -- и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания... Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! -- крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
-- Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что-то крикнуть и замолчал.
-- Сквег'но дело, -- проговорил он про себя. -- Сколько там денег в кошельке осталось? -- спросил он у Ростова.
-- Семь новых и три старых.
-- Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, -- крикнул Денисов на Лаврушку.
-- Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, -- сказал Ростов краснея.
-- Не люблю у своих занимать, не люблю, -- проворчал Денисов.
-- А ежели ты у меня не возьмешь деньги по-товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, -- повторял Ростов.
-- Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из-под подушки кошелек.
-- Ты куда положил, Ростов?
-- Под нижнюю подушку.
-- Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол.